Болит душа
Теперь уже имен не вспомнить полных
Тех, кто упал во тьму на полпути –
Всех рядовых, всех гениев безмолвных,
Чьих и следов сегодня не найти.
В потоке дней, для радостей открытых,
Стал ощущать глубинней и острей:
Болит душа о каждом из убитых
Болит душа. И сладу нету с ней.
В сомнениях, порывах и затишьях,
Когда туманна даль или ясна,
Болит о всех безвременно погибших,
Болит душа – сочувствию верна.
В минуты озарений откровенных
Душа безгласно и не напоказ
Болит о всех невинно убиенных –
В былые лихолетья и – сейчас.
Наследникам
Уходит мое поколенье,
Уходит
Один за одним,
Надежды свои и волненья
Оставив совсем молодым.
...Вчера ещё с ним
Вспоминали.
Вчера разливали вино.
Сегодня
Под звуки печали
Несу грубоватый венок.
Смотрю на лицо восковое,
Морщины на лбу и у глаз...
Содружество войсковое
Лишь смерть отнимает у нас.
Такие отмерили дали...
Они, как и жизнь, позади.
И звонкие прежде медали
Не звякнут теперь на груди.
Хранить и беречь их отныне
И детям,
И внукам дано,
Как доблести ратной святыни,
Как связи с минувшим звеном.
Мама истово молилась
Молилась мама молча под лампадой,
Просила божьей милости она.
Совсем немного было маме надо:
Чтоб канула постылая война.
Чтоб муж Степан не сгинул до победы,
И – сын, которому в солдаты уходить;
Да выдюжить бы в одиночку беды,
Да огород весною посадить.
А за окном сплошная ночь гуляла
И ухала, и рушила, и жгла
Который год!
Но всё ей было мало,
И оседала на висках зола.
А Бог молитвы всё-таки услышал:
Мы, поседев, вернулись в старый дом,
И мама, радости не зная выше,
Теперь Творца молила о другом:
Чтоб ночь сплошной беды не воротилась,
Довольно тех не считанных потерь!..
Да, так, как мама истово молилась,
Никто, видать, не молится теперь.
Майский праздник ветеранов
Встреча радостна. Горестны слова:
– И опять поубавилось нас...
Через год соберемся ли снова,
Соберемся ли все,
Как сейчас?
– Что за паника?..
– О! Медсестрица!
Дай по-братски тебя обниму...
Разровнялись морщины на лицах –
Этой встрече они ни к чему.
– Здравствуй, Федор; да здесь и
Данила!
Ну, а кто там прижух в стороне?
И запнулась. И вздох обронила:
– Ми-ха-ил, иль мерещится мне?
Погоди, Михаил, я поближе,
Я поближе к тебе подойду...
– Ты такая ж, – сказал он, –
Я вижу...
А ослеп в сорок пятом году.
Победа
До смертного заката,
До рокового дня
Мне помнить вас, ребята,
Простившие меня -
Что выжил,
Битый, тёртый,
За вольность и стихи...
Живым прощает мёртвый
Невольные грехи.
И всё ж всю жизнь, повсюду,
Во все часы и дни
Казниться втайне буду,
Что я, а не они
Шалею от работы,
Смеюсь, люблю, грущу
И ненавижу что-то,
И на судьбу ропщу...
Не я на дне окопа
В песок и в глину вмят.
Не мне стирает копоть
С лица рукой комбат,
И под берёзой чёрной
От чёрного огня,
Фуражку скомкав скорбно,
Хоронит
Не меня,
Не я увяз в болоте,
Не я застыл в снегу,
Прописанный в пехоте,
Не счесть братвы зелёной,
Прошедшей горький путь
В десятки миллионов,
Которых не вернуть.
Не отыскать погосты,
Не вспомнить имена.
А вроде бы всё просто:
Тогда была война!
Была, была, конечно,
Да вот - зачем была?
Поныне безутешно
Скорбят колокола.
Но будет память свята!
Не сгинут навсегда -
И личная утрата,
И общая
***
Прифронтовая…
Зубы сжав до боли
И охлаждая угли губ росой,
Мы шли, как смерти в пасть,
В горнило боя,
Что громыхал за этой полосой,
И, верно бы, иссякли наши силы,
И кости поросли полынь-травой,
Когда б не шла за нами вслед Россия
По этой полосе прифронтовой…
Голос памятника
Переплелись незримо перепутья
Тех, кто идет и кто покой нашел. …
Я был бойцом,
И, здесь окончив путь, я
На пьедестал
В победный день взошел.
Припоминаю медленно:
Давно ли
Я к доту полз пристреленной тропой!..
Стою один Высоко
В чистом поле.
А месяцы привычной чередой
Спешат, летят, выстраиваясь в годы,
С небытием сливаясь вдалеке…
Тревожно
От свинцовой непогоды
Иль от росы холодной на виске.
Богатыри
Воскресни трижды,
Тридцать раз умри –
Во славу и величие России!..
Смотри: они живут,
Богатыри,
Что недругов, как злой бурьян, косили;
Их осыпали стрелами не раз,
Секирами калеными рубили.
Но вновь и вновь в урочный грозный час
Они на помощь Родине спешили.
Помяты их шеломы и щиты,
Под сердцем продырявлены кольчуги.
Но их мечи остры, колчаны не пусты,
И тишина царит по всей округе.
Не затуманит страх и боль глаза,
А руки впредь не обретут покоя.
Заврачевала раны их гроза
Прохладным ливнем, как живой водою.
Во все века, как те богатыри.
Пока планета наша дышит жизнью,
Воскресни трижды,
Тридцать раз умри
Во славу и величие Отчизны.
Письмо старшего брата
Пришло письмо с войны от брата старшего –
«На младшего».
Как в ясный полдень гром:
От старшего,
Холодным прахом ставшего,
Поскольку был убит – в сорок втором.
Военных дней посланье треугольное
В теперешний конверт заключено.
Держать его в руках сейчас не больно ли?
Тем более – дошло
Одно оно.
Хранит письмо необычайной участи
Не фронтовых
Десяток строк внутри:
«Братишка дорогой, ну как ты учишься?
Смотри же, маму слушайся.
Смотри.
Теперь ты там один мужик у матери.
Серега, ты на грядках посади
Бобы.
И не рисуй, давай, на скатерти.
Двор от собак плетнем отгороди…»
Короткое письмо.
Обыкновенное.
И все-таки полуслепая мать
По вечерам под шелесты застенные
Младшого робко просит почитать.
И слушает, вся замерев, и слушает
Младшого.
А ему за пятьдесят.
Овладевает теплота их душами,
Немые фотографии висят.
Отец.
И сын.
Улыбчиво открытые,
Ушли, на плечи кинув вещмешки.
У Волги да на Псковщине зарытые.
И кроме похоронок – ни строки.
Но кто достал, но где письмо покоилось,
Тетрадными линейками шурша?
И все ж спасибо, что обеспокоилась,
Что есть такая добрая душа.
Поезда сорок первого года
В хатах, избах поблекшие малость
Фото – ратной поры «салажат»,
«Это все, что от нас и осталось…»
– Молча губы парней говорят.
Захожу в эти избы и хаты.
Надеваю очки и гляжу.
И опять, пригибаясь, солдаты
К роковому бегут рубежу.
Вот сейчас на высотке запляшет,
Тишину расколов, пулемет,
И цепочку бегущую наших
На цветущей поляне сметет.
Вот сейчас над окопами вскинут
Взрывы веером бурый песок.
Вот осколки настильные мины
С визгом в чей-то ударят висок.
Под огнем наползет, завывая,
Туша танка на бешеный дзот
И крутнется, кроша и ломая,
И на жаркой земле разотрет.
Вот уронят, пыхтя, бомбовозы
Капли черные, цель отыскав,
И обмотки на белой березе
Трепыхнутся, лохмотьями став.
И в леске молодом без помехи
Фрицы, наш захватив медсанбат,
Будут плоским штыком – для утехи –
Добивать безответных ребят.
А с востока, сигналя тревогу.
Эшелоны идут – далеки…
- Вы, ребятки, куда?
– На подмогу!
– Помоги вам
Всевышний, сынки.
Так и вижу:
На запад, на запад
Паровозы дымы волокут…
И – теплушек махорочный запах.
И помеченный песней маршрут.
Как басы проводов в непогоду,
Слышу, горестно рельсы гудят
– Поезда сорок первого года
Навсегда в синеву небосвода
Развеселых увозит ребят.
Колоски
На пути увиделось когда-то
И осталось навсегда во мне:
Памятник российскому солдату
В дальней порубежной стороне.
Ватник незастегнутый бетонный,
Автомат, захваченный рукой…
Опаленный, но не покоренный
Матушки пехоты рядовой.
Голуби над ним идут кругами.
И солдат, готовый для броска,
Замер вдруг, увидев под ногами
Три ржаных веселых колоска.
Как они на каменные плиты
Поднялись?
Откуда, почему?
И какою силою налиты?
– Не дано ответить никому.
Может ветер, или руки чьи-то
Зерна с поля занесли сюда
Да щепоть земли.
И зреет жито
Утвержденьем вечного труда.
Встал солдат на пьедестале белом,
Далеко простор ему видать,
И в чужое поле шаг не сделал,
Чтобы колоски не растоптать.
Встреча девятого мая
Салют тебе, салют,
Однополчанин мой!
Смотри: года бегут,
А мы
– Хоть снова в строй…
Я рад, что ты живой,
Что наш не вышел срок.
Давай-ка мы с тобой
Обнимемся, браток.
Давай-ка, друг – солдат,
Молчание храня,
Затеплим самосад
В сторонке от Огня.
Припомни-ка, солдат,
Седины оброня,
Как много лет назад
Мы вышли из огня.
В конце второй войны,
В начале мирных лет,
Как радость тишины
За нами шла вослед.
А кто на Шпрее лег
Иль под Мукденом пал,
Печалью вдоль дорог
Шли с нами на привал,
Где небеса чисты,
Пуст позади окоп,
А с ближней высоты
Не целит «шмайсер» в лоб.
И можно отдохнуть,
Смыть гарь с лица и пот.
Да отправляться в путь
– К местам иных забот…
Мы помолчим вдвоем,
Нам не до слов сейчас.
И по глазам поймем
– Что на душе у нас,
Когда лицом к весне
Стоишь у темных плит,
Где пламя в тишине
Бесшумное горит.
И, словно до сих пор,
Через десятки лет,
На нас глядит в упор
Вся скорбь
Военных бед.
И до скончанья дней
Наказ души таков:
Не позабыть друзей
И не простить врагов.
